class="p1">С удивлением глядел Фаэтон на прекрасную колесницу. И вот открыла на раннем рассвете утренняя заря Э́ос огненно-красные ворота востока. Померкли звезды, и последняя ушла с небесной стражи утренняя звезда. Слегка порозовели уже земля и небо, и тогда Гелиос приказал орам впрячь коней в колесницу. Оры проворно вывели огнедышащих, выкормленных амброзией коней из конюшни, надели на них звенящую сбрую.
Тем временем Гелиос намазал лицо сыну душистым маслом, чтоб яркое пламя солнца не обожгло его. С глубоким вздохом надел он ему на голову лучезарный венец, точно предчувствуя близкое горе.
— Сын мой, — сказал он ему, — не гони быстро коней, крепче держи поводья, кони и так бегут слишком быстро, и стоит большого труда сдерживать их во время бега. Дорога идет по кривой, а на юге она пересекает три пояса неба. Ты ясно сможешь увидеть следы от ее колеи. Держись по этим колеям, не спускайся ниже — не то зажжешь ты землю, не подымайся и слишком высоко, так как может загореться небо. Вот уж кончается ночь, просыпается золотая Эос. Возьми в руки поводья, но еще не поздно — послушай моего совета, дай мне самому править крылатой колесницей.
Но не послушался сын отца, быстро вскочил он на огненную колесницу. Заржали четыре крылатых коня, стали подковами бить в ворота, и вот открыла их наконец Эос — и расстелились перед ними просторы бескрайнего неба. Двинулись кони, пробивая путь сквозь плотный туман, и быстро понеслись вперед. Но слишком теперь оказалась легка для коней колесница, лишенная привычной для них ноши. Покачиваясь, неслась она по лазурному небу. Это заметили кони и свернули с торной дороги.
Юноша, не умея править конями, глянул вниз с высоты на землю и — ужаснулся. Закружилась у него голова, и желал бы он лучше не знать никогда о своем происхождении, не трогать коней Солнца; захотел он их окликнуть, но забыл их имена.
Увидел он по пути страшных небесных зверей, в страхе уронил вожжи, — и еще стремительней ринулись кони по небу. Свернув с колеи, они то поднимались высоко в эфир, то мчались почти над самой землей.
Дымом покрылись опаленные жаром облака, зажглись вершины гор, покрылась трещинами высохшая от зноя земля, пожелтела и высохла трава, запылали поля и деревья, загорелись склоны гор, покрытые дремучими лесами, и погибли в пламени целые города.
Среди пара и горячего пепла, во мраке, все дальше и дальше мчали кони огненную колесницу. Стала Эфиопия песчаной пустыней, и опалило солнце кожу эфиопов, и она сделалась навсегда черной. Высохли озера и реки, громко зарыдали от горя нимфы. И там, где было когда-то глубокое море — легла знойная песчаная пустыня, отступили назад берега морей.
Трижды пытался сам Посейдон поднять из волн руку, но томительный жар заставлял его снова погрузиться в глубины морские. В ужасе смотрел Фаэтон на горящую землю, а кони, никем не управляемые, мчались все дальше вперед. Поднялась тогда опаленная зноем богиня Земля и попросила Зевса прийти ей на помощь.
Зевс-громовержец направил на несчастного юношу и коней грозную молнию и пламенем потушил огонь.
Разбежались в стороны испуганные кони из разбитой молнией колесницы, а горящий в воздухе юноша Фаэтон показался людям с земли падающей звездою.
Он падал на закате солнца в реку Эридан, далеко от своей родины, и там похоронили его гесперийские наяды.
В глубокой печали опустил голову Гелиос, и в этот день совсем не светило солнце и свет от него был похож на мутную мглу от пожара.
Пришла на могилу к сыну его мать Климена. Пришли с нею вместе и дочери ее, гелиады, и целых четыре месяца оплакивали милого сына и брата, и, плача так долго, мало-помалу обратились они в вечнозеленые лиственницы.
И с той поры роняют они слезы, которые, сгустившись на солнце, обращаются в прозрачный янтарь.
Золотистые слезы падают в воды Эридана, и волны несут их к устью. Эти капельки слез находят на речном берегу, и девушки носят их как украшение.
Дионис и Пенфей
Когда-то странствовал по земле юный бог Дио́нис, распространяя повсюду свой дар, чудесный сок винограда, веселящий людские сердца.
Рожденный в Фивах от Зевса и Семе́лы, воспитанный нимфами в богатых долинах далекой Индии, он шел теперь по земле не один, его сопровождала толпа восторженных женщин — менад. Держа в руках обвитые виноградными листьями тирсы, они прошли вместе с ним всю Азию, и всюду Дионис делал людей счастливыми и наказывал тех, кто не хотел его признавать. Пришел Дионис в Элладу и прежде всего захотел побывать в родных ему Фивах, где правил в то время Пенфей.
Но в Фивах встретили Диониса негостеприимно.
Мать царя Пенфе́я Ага́ва и ее сестры не раз злобно говорили о матери Диониса Семеле, что она родила вовсе не от Зевса, а от простого смертного и что за неправду громовержец поразил ее молнией и спалил дом.
Пенфей верил всем этим рассказам и, завидуя славе Диониса, не хотел его почитать и встретил его враждебно. Когда Дионис, окруженный толпой мена́д, подходил к городу, многие женщины, побросав ткацкие станки и веретена, поспешили в киферонские леса, где под сенью вечнозеленых сосен собирались любящие юного Диониса.
Разгневался царь Пенфей, узнав о том, что женщины Фив ушли из города на праздник Диониса и бродят теперь по лесам, ведя веселые хороводы. Он велел схватить его спутниц-менад и заключить их в темницу, но больше всего хотелось ему поймать самого предводителя празднеств, веселого бога. Узнав об этом, Дионис решил отомстить надменному Пенфею. Чтобы его обмануть, он принял вид служителя Диониса и обернулся в стройного, черноглазого, длиннокудрого юношу.
Пенфей повелел разыскать Диониса, связать его и привести к нему в город.
Посланные вскоре вернулись назад и сказали, что нигде не могли разыскать Диониса, но что им удалось поймать на горе Киферон красивого юношу, который был окружен пляшущими менадами, и привести его в город. Они рассказали, что он сам отдался им в руки и, улыбаясь, предложил им связать себя и вести к царю Пенфею.
Посланцы рассказали, что менады, заключенные Пенфеем в темницу, разорвали оковы и бродят теперь по горам, воспевая Диониса, освободившего их из темницы.
Подошел царь Пенфей с насмешкой к связанному юноше, но тот остался спокойным. Велел Пенфей сковать своего пленника и привязать его к стойлу в темной конюшне, а спутниц его, менад, отдать в рабство и заставить их работать за ткацким станком.
Слуги увели схваченного юношу. Пенфей пошел за
